Михаил ЛЕРМОНТОВ (1814—1841)

Михаил Юрьевич Лермонтов родился в Москве 2 октяб­ря 1814 г. Род Лермонтовых шотландского происхождения, восходящий к XI веку. Представитель этого рода Георг Лермонт (Learmont) в начале XVII века перебрался в Польшу, а затем, в 1613 г., перешел на русскую службу.

Отец будущего поэта, бедный пехотный капитан в отстав­ке, был замечательным красавцем. Имение его — Кроптовка Тульской губернии — находилось по соседству с имением рода Арсеньевых. Юрий Петрович познакомился с Марией Михайловной Арсеньевой, и, несмотря на протесты богатой родни, она стала его женой. Мария Михайловна умерла в 1817 г., когда ее сыну не было еще трех лет. Юрий Петрович не имел возможности воспитывать сына так, как того хотелось аристократической родне, и бабушка поэта — Елизавета Алек­сеевна Арсеньева взяла его к себе с уговором воспитывать до шестнадцати лет и во всем советоваться с отцом. Женщина властная, страстно любившая своего внука, она приложила все усилия для безраздельного владения ребенком, зачастую пре­пятствуя даже свиданиям отца с сыном. Лермонтов в своих юношеских произведениях весьма полно и точно описывает события тех лет и людей, его окружавших.

Детство Лермонтов провел в поместье Тарханы Пензенс­кой губернии. Его окружали заботой и любовью, но раннее умственное развитие, мечтательность, стремление ко всему героическому, величавому не находили понимания у близ­ких. В его сердце поселились рядом чувство отчужденности и непреодолимая жажда родной души, такой же одинокой и близкой. В возрасте десяти лет мальчик побывал на Кавка­зе, и это путешествие произвело на будущего поэта неизгла­димое впечатление. Спустя два года Лермонтова повезли в Москву для подготовки к поступлению в Благородный пан­сион при Московском университете. В пансионе он оставал­ся около двух лет. Здесь Лермонтов увлекся Шиллером, осо­бенно его юношескими трагедиями, затем Шекспиром. Пи­сать Лермонтов начал еще в детстве. Более всего его пленя­ли загадочные и мужественные образы «отщепенцев» — кор­саров, преступников, пленников, узников. Последний год его пребывания в пансионе был омрачен крайним обострением отношений между отцом и бабушкой. Конфликт развивался на глазах юноши и оставил глубокий след в его душе. Отец потерпел поражение в этой борьбе, вынужден был уехать и вскоре умер.

Стихотворения этого времени — яркое отражение пере­житого поэтом. Чувство одиночества все сильнее охватывает юного Лермонтова, он готов порвать с внешним миром, со­здает «в уме своем» «мир иной и образов иных сосуществованье». Ему «мир земной тесен», порывы его «удручены ношею обманов». В этих излияниях, несомненно, еще много юношеской игры в страшные чувства и героические настро­ения, но в их основе лежит духовный разлад с окружающей действительностью. К 1829 г. относятся первый вариант «Де­мона» и стихотворение «Монолог», предвещающее «Думу». Поэт сравнивает свою жизнь с осенним днем и рисует «из­мученную душу» Демона, живущего без веры, с презрением и равнодушием ко «всему на свете». Немного позже, опла­кивая отца, к которому он питал глубокую привязанность, он себя и его называет «жертвами жребия земного»: «ты дал мне жизнь, но счастья не дано!..».

Весной 1830 г. Лермонтов оставляет пансион. Лето он про­водит в подмосковном поместье брата бабушки, где знако­мится с Екатериной Сушковой, оставившей впоследствии записки об этом знакомстве. В то же лето внимание Лермон­това сосредоточивается на личности и поэзии Байрона. Он впервые сравнивает себя с великим английским поэтом, осо­знает родство своего внутреннего мира с байроновским, по­свящает несколько стихотворений июльской революции.

С сентября 1830 г. Лермонтов — студент Московского университета, сначала на нравственно-политическом отделе­нии, потом на словесном. Внутренний мир Лермонтова был иным, чем у его товарищей, восторженных гегельянцев и эстетиков, он не принимает участия в тех многочисленных студенческих кружках, где кипят споры, зреют ростки но­вых идей. Оставаясь светским человеком, Лермонтов усерд­но посещает московские салоны, балы, маскарады. Для по­этической деятельности университетские годы Лермонтова оказались в высшей степени плодотворными. Талант его зрел быстро. Именно поэзия остается искренним отголоском лер­монтовских настроений. «Меня спасало вдохновенье от мелочных сует», — пишет он и отдается творчеству как един­ственно чистому и высокому наслаждению.

«Свет», по мнению Лермонтова, все нивелирует и опошляет, сглаживает личные оттенки в характерах людей, вытравли­вает всякую оригинальность, приводит всех к одному уровню одушевленного манекена. Принизив человека, «свет» приучает его быть счастливым именно в состоянии безличья и прини­женности, наполняет его чувством самодовольства, убивает всякую возможность нравственного развития. Лермонтов боится сам подвергнуться такой участи; более чем когда-либо он скрывает свой душевный мир за насмешкой и презрением. В уединении ему вспоминается Кавказ — могучие и благо­родные горы, жизнь, ни единой чертой не похожая на мелоч­ную и немощную жизнь утонченного общества. Он вторит мечтам поэтов прошлого века о естественном состоянии, сво­бодном от «приличия цепей», от золота и почестей, от взаим­ной вражды людей. Его настроение — разочарование деятель­ных нравственных сил, разочарование в отрицательных явле­ниях общества, во имя очарования положительными задача­ми человеческого духа.

В июне 1832 г. Лермонтов покидает университет «по про­шению» и уезжает в Петербург, где поступает в школу гвар­дейских подпрапорщиков. Накануне поступления в школу Лермонтов написал стихотворение «Парус»; «мятежный» парус, «просящий бури» в минуты невозмутимого покоя, — выражение неугомонной души поэта. «Искал он в людях совершенства, а сам — сам не был лучше их», — говорит он устами героя поэмы «Ангел смерти», написанной еще в Москве. Лермонтов оставался в школе два, как он сам го­ворил, «злополучных года». Юнкерский разгул и задирис­тость создают благоприятную среду для развития любых «несовершенств». Лермонтов ни в чем не отстает от това­рищей, становясь непременным участником всех похожде­ний. После выхода из школы корнетом лейб-гвардии гусар­ского полка поэт живет по-прежнему среди увлечений и упреков совести, среди страстных порывов и сомнений, гра­ничащих с отчаянием. О них он пишет в письмах к своему другу — Вареньке Лопухиной, но прилагает все силы, что­бы его товарищи и «свет» не заподозрили его гамлетовс­ких настроений. Совершенно равнодушный к службе, неис­тощимый в проказах, Лермонтов пишет застольные песни и в то же время такие проникновенные произведения, как «Я, Матерь Божия, ныне с молитвою...».

В 1835 г. без ведома Лермонтова было опубликовано пер­вое его произведение — поэма «Хаджи-Абрек». После этого невольного, но удачного дебюта он долго не хотел печатать свои стихи. Смерть Пушкина явила Лермонтова во всей силе его поэтического таланта. Отзываясь на это трагическое со­бытие, он «излил горечь сердечную на бумаге». Первоначаль­но стихотворение заканчивалось словами «И на устах его печать». Оно распространилось в списках и вызвало бурю в высшем обществе. Один из родственников Лермонтова, Н. Столыпин, стал порицать его за горячность по отношению к такому джентльмену, как Дантес. Лермонтов вышел из себя, приказал гостю выйти вон и в порыве страстного гнева на­бросал заключительную отповедь «надменным потомкам»... Последовал немедленный арест. Несколько дней спустя кор­нет Лермонтов был переведен прапорщиком в нижегород­ский драгунский полк, действовавший на Кавказе.

Первое пребывание на Кавказе продлилось всего несколь­ко месяцев. Благодаря хлопотам бабушки Лермонтова сна­чала перевели в гродненский гусарский полк, расположен­ный в Новгородской губернии, а в апреле 1838 г. возврати­ли в лейб-гвардии гусарский. Несмотря на краткое пребы­вание на Кавказе, Лермонтов успел сильно измениться. Вни­мание его приковано к природе, общество утрачивает для Лермонтова всякую привлекательность, юношеская веселость исчезает, и даже светские дамы замечают «черную мелан­холию» на его лице. Однако потребность души поэта-психолога влечет его к людям. Лермонтов возвращается в пе­тербургский «свет». Его мало ценят, еще меньше понимают, но горечь и злость закипают в нем, и на бумагу ложатся пламенные речи, а в воображении складываются бессмерт­ные образы. Он пишет «Демона» и «Мцыри», задуманные еще в Москве.

Замысел «Мцыри», несомненно, отражен в юношеской заметке Лермонтова: «...написать записки молодого мона­ха: 17 лет. С детства в монастыре... Страстная душа томится. Идеалы». «Демона» поэт несколько раз начинал и переде­лывал. В основе поэмы лежит сознание одиночества среди всего мироздания. В поэме в полной мере проявляются черты демонизма, столь свойственные всему творчеству Лермонтова: гордая душа, отчуждение от мира и от небес, презрение к мелким страстям и малодушию. Демону тесен и жалок мир; для Мцыри — мир ненавистен, потому что в нем нет воли, нет воплощения идеалов, воспитанных его страстным воображением сына природы, нет выхода пламе­ни, с юных лет живущему в груди. «Мцыри» и «Демон» дополняют друг друга. Демон богат опытом, он веками на­блюдал человечество — и научился презирать людей созна­тельно и равнодушно. Мцыри гибнет в расцвете молодости, в первом порыве к воле и счастью; но этот порыв до такой степени решителен и могуч, что юный узник успевает под­няться до идеальной высоты демонизма. Несколько лет то­мительного рабства и одиночества, потом несколько часов восхищения свободой и величием природы подавили в нем голос человеческой слабости. Демоническое миросозерцание, стройное и логическое в речах Демона, у Мцыри — крик преждевременной агонии. Демонизм — общее поэтическое настроение, слагающееся из гнева и презрения; чем более зрелым становится талант поэта, тем реальнее выражается это настроение и аккорд разлагается на более частные, но и более определенные мотивы. В основе «Думы» лежат те же лермонтовские чувства относительно «света и «мира», но они направлены на осязаемые, исторически точные явле­ния: «земля», столь надменно презираемая Демоном, уступа­ет место «нашему поколению», и мощные, но смутные кар­тины и образы поэмы превращаются в жизненные типы и явления. Таков же смысл и новогоднего приветствия на 1840 год. Поэт быстро приближается к этой ясной, реальной поэзии, задатки которой коренились в его творческой при­роде. Свою роль в этом процессе сыграли и столкновения с окружающим миром. Именно они должны были намечать более определенные цели для гнева и сатиры поэта и по­степенно превращать его в живописца общественных нра­вов. Роман «Герой нашего времени» — первая ступень на этом логическом пути.

Роль «светского льва» в петербургском высшем обще­стве закончилась для Лермонтова крупной неприятностью. Ухаживая за княгиней Щербатовой — музой стихотворения «На светские цепи», он встретил соперника в лице сына французского посланника Баранта. Между ними состоялась дуэль, окончившаяся благополучно, однако Лермонтов был арестован, посажен на гауптвахту, а затем переведен в Тенгинский пехотный полк на Кавказ. После ареста Лермонто­ва посетил Белинский. Когда состоялась их первая встреча, точно не известно. Вполне достоверно только одно: впечат­ление Белинского от первого знакомства было неблагопри­ятным. Лермонтов по привычке уклонился от серьезного разговора, сыпал шутками и остротами по поводу самых важных тем — и Белинский, по его собственному выраже­нию, «не раскусил» Лермонтова. Свидание на гауптвахте закончилось совершенно иначе: Белинский пришел в вос­торг и от личности, и от художественных воззрений Лер­монтова. Он увидел поэта «самим собой»; «в словах его было столько истины, глубины и простоты!». С подобной ситуацией столкнулся и Боденштедт, впоследствии перевод­чик произведений поэта. Казаться и быть для Лермонтова были две вещи совершенно различные; перед людьми малознакомыми он предпочитал казаться, но был совершен­но прав, когда говорил: «Лучше я, чем для людей кажусь». Близкое знакомство открывало в поэте и любящее сердце, и отзывчивую душу, и идеальную глубину мысли. Однако Лермонтов далеко не всем открывал эти сокровища своей души.

Прибыв на Кавказ, Лермонтов окунулся в боевую жизнь и сразу же отличился, по словам официального донесения, «мужеством и хладнокровием». Все свободное время он по­свящал своему роману, задуманному еще в первое пребыва­ние на Кавказе. Характеристика личности его главного ге­роя во многом связана и с процессами самопознания и са­мокритики поэта.

Весной 1841 г. Лермонтов едет в отпуск в Петербург; хло­поты друзей и родных о переводе его с Кавказа заканчива­ются неудачей. Поэт получает высочайшее предписание поки­нуть столицу в течение сорока восьми часов. Возвращался поэт с тяжелыми предчувствиями — сначала в Ставрополь, где стоял Тенгинский полк, потом в Пятигорск. По некоторым сведениям, он еще в 1837 г. познакомился здесь с семьей Верзилиных и одну из сестер, Эмилию, прозвал «La Rose du Caucas». Теперь он встретил рядом с ней гвардейского отстав­ного офицера Мартынова, «мрачного и молчаливого», играв­шего роль непонятого и разочарованного героя, в черкесском костюме с громадным кинжалом. Лермонтов стал осмеивать его, столкновение было неминуемым и закончилось дуэлью у подножия горы Машук.

Официальное известие о смерти Лермонтова гласило: «15-го июня, около 5 часов вечера, разразилась ужасная буря с громом и молнией: в это самое время между горами Машук и Бештау скончался лечившийся в Пятигорске М. Ю. Лермонтов». По словам князя А. И. Васильчикова, секун­данта Мартынова, известие о смерти поэта в высшем обществе встретили отзывом: «туда ему и дорога». Спустя несколько месяцев Е. А. Арсеньева перевезла прах внука в Тарханы.

Поэзия Лермонтова неразрывно связана с его личностью, ее в полном смысле можно назвать поэтической автобиогра­фией. Основные черты лермонтовской природы — необыкно­венно развитое самосознание, цельность и глубина нравствен­ного мира, мужественный идеализм жизненных стремлений. Все эти черты воплотились в его произведениях — от самых ранних прозаических и стихотворных излияний и до зрелых поэм и прозы. Еще в юношеской «Повести» Лермонтов про­славлял волю как совершенную, непреодолимую душевную энергию: «...хотеть — значит ненавидеть, любить, сожалеть, радоваться, жить». Отсюда его пламенное стремление к силь­ному открытому чувству, презрение к мелким и малодуш­ным страстям; отсюда его демонизм, развивавшийся на фоне вынужденного одиночества. Но лермонтовский демонизм от­нюдь не отрицательное настроение. «Любить необходимо мне», — признавался поэт, и Белинский угадал эту черту после первой серьезной беседы с Лермонтовым: «...мне отрад­но было видеть в его рассудочном, охлажденном и озлоблен­ном взгляде на жизнь и людей семена глубокой веры в дос­тоинство того и другого. Я это сказал ему; он улыбнулся и сказал: дай Бог». Демонизм Лермонтова — это высшая сту­пень идеализма, по сути то же самое, что и мечты людей XVIII века о совершенном естественном человеке, о свободе и доблестях золотого века; он сродни духу поэзии Руссо и Шиллера. Такой идеал — наиболее смелое, непримиримое от­рицание действительности, и юный Лермонтов хотел бы сбро­сить «образованности цепи», перенестись в идиллическое цар­ство первобытного человека. Отсюда страстное обожание при­роды, восхищение ее красотой и мощью. Лермонтовское раз­очарование — воинствующий протест против «низостей и странностей», во имя искреннего чувства и мужественной мысли. Перед нами поэзия не разочарований, а печали и гнева. Все герои Лермонтова — Демон, Измаил-Бей, Мцыри, Арсений -'-'- переполнены этими чувствами. Самый реальный из них — Печорин — воплощает будничное разочарование, но это совершенно другой человек, чем «московский Чайлд-Гарольд» — Онегин. У него множество отрицательных черт: эгоизм, мелочность, часто бессердечие, но рядом с ними — искреннее отношение к самому себе: «Если я причиною не­счастья других, то и сам не менее несчастлив». На другой почве, в другой жизни этот «сильный организм» несомнен­но нашел бы более почетное дело, чем насмешки нал Грушницким. Великое и ничтожное уживаются в нем рядом, и если бы потребовалось их разграничить, то великое пришлось бы отнести к личности, а ничтожное — к обществу. Творчество Лермонтова стало поистине национальным достоянием и ока­зало влияние на всю последующую литературу. В произведе­ниях послелермонтовского периода нет ни одного благород­ного мотива, в котором не слышался бы безвременно замол­кший голос Лермонтова.